На следующее утро, едва открыв глаза, я поняла: что‑то не так. Изменился свет. Он по‑прежнему был серо‑зеленым, как пасмурным утром в лесу, однако чище и прозрачнее, чем обычно. Значит, тумана нет. Вскочив, я выглянула в окно и застонала. Тонкий слой снега покрыл двор и выбелил дорогу. Но это еще не самое страшное. Вчерашний дождь застыл на еловых лапах, а подъездная дорожка превратилась в каток. Чарли уехал на работу раньше, чем я спустилась к завтраку. Отец не докучал мне своим присутствием, но одиночеством я не тяготилась, а наоборот наслаждалась. Готовить не хотелось, и я залила хлопья апельсиновым соком. Странно, я с нетерпением ждала начала занятий. Причем вовсе не потому, что жаждала получить знания или завести новых друзей. Если быть до конца честной, я понимала, что рвусь в школу только ради встречи с Эдвардом Калленом. Глупо, очень глупо. После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Каллену не верила; зачем, например, он наврал про линзы? Еще пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасное лицо. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать! Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к пикапу. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек! По дороге в школу я думала о Майке, Эрике и своей «популярности». Наверное, все дело в том, что в Форксе я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майка и его соперничества с Эриком. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают? Как ни странно, по льду пикап двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице. Лишь подъехав к школе, я поняла, почему все прошло так гладко. На шинах мелькнуло что‑то серебристое, и, держась за багажник, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест‑накрест. Чтобы установить их, Чарли поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось. Я так и стояла, сдерживая непрошеные слезы, когда услышала странный звук. Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой. События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали. Эдвард Каллен, стоявший за четыре машины от моей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его лицо выделялось из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно‑синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрожающей скоростью он приближался к моему пикапу, у него на пути стояла я! Я даже глаза закрыть не успею! Что‑то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон сминал кузов пикапа. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто‑то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за старой «хондой», рядом с которой стоял мой пикап. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов пикапа, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону. Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под «хондой» и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, защищая меня от фургона, который, сильно дернувшись, остановился сантиметрах в тридцати от моего лица. Руки уперлись в боковую поверхность фургона, а потом заработали быстро, как лопасти пропеллера. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги. Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда. — Белла, ты в порядке? — Да, — только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут‑то было — Каллен вцепился в меня железной хваткой. — Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. — Кажется, у тебя разбит висок. Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом. — Ой! — удивленно воскликнула я. — Так я и думал! — Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех. — Черт возьми… — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Каким образом ты так быстро оказался возле меня? — Я стоял рядом, Белла. Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы? Тут подоспела помощь — студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что‑то друг другу и нам с Эдвардом. — Не шевелитесь! — велел какой‑то мужчина. — Вытащите Тайлера из машины, — командовал второй. Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо. — Тебе лучше пока не двигаться, — мягко произнес он. — Холодно, — пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче. — Ты стоял там, возле своей машины, — неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался. — Это не так! — твердо сказал он. — Я все видела! Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить — откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться. — Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, — медленно и серьезно проговорил Эдвард. Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что‑то важное. — Нет! — упрямилась я. — Белла, пожалуйста! — Как все произошло? — не желала уступать я. — Доверься мне, — умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться. — Обещаешь потом все объяснить? — Конечно! — неожиданно резко и раздраженно сказал он. — Конечно, — с бессильной злобой повторила я. Шесть санитаров и два учителя — мистер Варнер и мистер Клапп — с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто‑то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо? Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Свопом во главе. — Белла! — испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках. — Все в порядке, Чар… папа, — вздохнула я. — Ничего страшного. Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа. Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след… А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата! Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума! «Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по‑хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно. Меня привезли в процедурную — длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками‑ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку. Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня. — Белла, я так виноват!.. — Я‑то в порядке, Тайлер, а ты? Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке. — Я думал, что убью тебя! — причитал Кроули. — Ехал слишком быстро, а фургон занесло… — Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины. — Не беспокойся, меня ты не задел! — Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла. — Ну, мне помог Эдвард. — Кто? — Тайлер не верил своим ушам. — Эдвард Каллен, он стоял рядом. — Я никогда не умела лгать, и на этот раз все прозвучало не слишком убедительно. — Каллен? Его я не заметил. Bay, ну и скорость! Как он? — По‑моему, в порядке, хотя тоже в больнице. Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же все произошло? Похоже, ответа не найти. Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсестрам, что со мной все в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Итак, я застряла в процедурной. Если бы еще Тайлер перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной все в порядке, а он продолжал изводить и себя, и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Тайлера доносились словно издалека. — Она спит? — произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза. У моей койки, самодовольно улыбаясь, стоял Эдвард. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Каллена было невозможно. — Послушай, Эдвард, мне очень жаль… — начал Тайлер. Каллен жестом попросил его замолчать. — А где же кровь? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы. Эдвард присел на койку Тайлера, однако повернулся ко мне. — Каков диагноз? — спросил он. — Со мной все в порядке, но уйти не разрешают! — пожаловалась я. — Слушай, а почему у тебя не берут анализы? — Все дело в связях и личном обаянии! — засмеялся Каллен. Тут в процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами. — Итак, мисс Свон, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Каллен. Боже, его голос даже красивее, чем у Эдварда. — Все в порядке, — кажется, в тысячный раз ответила я. Он включил световой щит у изголовья моей койки. — Рентген показывает, что все в норме, — одобрительно проговорил доктор. — А голова не болит? Эдвард сказал, что вы сильно ударились. — Все в порядке, — вздохнула я, бросив свирепый взгляд на Каллена‑младшего. Холодные пальцы доктора осторожно ощупывали мою голову. Вот он коснулся левого виска, и я поморщилась. — Больно? — Да нет, — ответила я. Разве это боль? Я подняла глаза и, увидев покровительственную улыбку Эдварда, разозлилась. — Ваш отец ждет в приемном покое. Пусть забирает вас домой. Но если закружится голова или внезапно ухудшится зрение, сразу приезжайте ко мне. — Могу я вернуться на занятия? — спросила я. Не хватало еще, чтобы Чарли за мной ухаживал! — Сегодня лучше отдохнуть, — посоветовал доктор. — А он вернется в школу? — поинтересовалась я, имея в виду Эдварда. — Должен же кто‑то сообщить добрую весть! — самодовольно изрек Каллен‑младший. — Вообще‑то, — вмешался доктор, — почти вся школа собралась в приемном покое. — О нет! — застонала я, закрывая лицо руками. — Может, останетесь здесь? — с сомнением предложил доктор Каллен. — Нет‑нет! — испуганно вскрикнула я и тут же вскочила на ноги. Очевидно, я поспешила, потому что, потеряв равновесие, упала в объятия доктора. Он только головой покачал. — Ничего страшного, — пролепетала я. Не рассказывать же ему, что с равновесием у меня вообще проблемы! — Выпейте тайленол, — посоветовал он, осторожно ставя меня на ноги. — Голова почти не болит! — упрямилась я. — Вам очень повезло, — улыбнулся доктор, ставя подпись на моей выписке. — Повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — поправила я, многозначительно глядя на своего спасителя. — Ах, да, конечно! — согласился доктор, делая вид, что разбирает какие‑то бумаги. Затем он подошел к Тайлеру. Интуиция не подвела, доктор Каллен был польщен. — А вам, молодой человек, придется здесь задержаться, — объявил он Тайлеру, осматривая его ссадины. Как только доктор отвернулся, я подошла к Эдварду. — Можно тебя на минутку? — чуть слышно прошептала я. Парень отступил, упрямо стиснув зубы. — Тебя ждет отец, — процедил он. Я посмотрела на доктора Каллена и Тайлера. — Хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, — настаивала я. Эдвард поморщился, а затем вышел из процедурной и быстро зашагал по длинному коридору. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать. Завернув за угол, мы оказались в небольшом тупичке, и Каллен резко повернулся ко мне. — Чего ты хочешь? — раздраженно спросил он. — Ты обещал объяснить, как все случилось, — напомнила я, но не так уверенно, как собиралась. Его внезапная враждебность пугала. — Я спас тебе жизнь, а ты еще претензии предъявляешь! Я едва сдерживала негодование. — Ты же обещал! — Белла, ты ударилась головой и не понимаешь, что говоришь! — съязвил парень. — С головой у меня все в порядке! — Что ты от меня хочешь? — В голосе Эдварда появилась злоба. — Узнать правду! — решительно сказала я. — Хочу знать, ради чего я лгала твоему отцу. — А по‑твоему, что случилось? Чтобы выложить свою версию, мне хватило минуты. — Я прекрасно помню, что тебя рядом со мной не было, Тайлер тоже тебя не видел, поэтому не надо говорить, что у меня амнезия! Фургон должен был раздавить нас обоих, но ты его удержал, причем с такой силой, что на двери фургона остались вмятины от твоих ладоней, а на бампере «хонды» — контуры плеч. У тебя нет ни одной царапины… И еще: фургон мог переехать мне ноги, но ты его не просто оттолкнул, а приподнял… Я замолчала, понимая, что рассказ кажется бредом сумасшедшей. От досады на глаза навернулись слезы, и я сжала зубы, чтобы не разрыдаться. Эдвард недоверчиво смотрел на меня. — Думаешь, я приподнял фургон? — спросил он таким тоном, будто сомневался в моем душевном здравии. Разве ему можно верить? Похоже, Каллен — прекрасный актер. Стиснув зубы, я кивнула. — Твоей истории никто не поверит, — насмешливо проговорил он. — Я не собираюсь никому рассказывать, — очень четко произнесла я, сдерживая гнев. — Тогда какая разница? — удивленно спросил он. — Для меня есть разница, — твердо сказала я. — Не люблю врать и хочу знать, ради чего я это делаю. — Неужели трудно просто сказать мне спасибо и обо всем забить? — устало спросил он. — Спасибо! — зло бросила я. — Но ты ведь не успокоишься? — Конечно, нет! — Боюсь, тебя ждет горькое разочарование. Мы зло смотрели друг на друга. Чтобы не сбиться, я решила заговорить первой, иначе перед утонченной красотой бледного лица мне не устоять. — А тебе какая разница? — холодно спросила я. На секунду Каллен показался мне таким ранимым! — Не знаю, — тихо сказал он и, не добавив ни слова, ушел. Я злилась так сильно, что несколько секунд не могла сойти с места, а придя в себя, медленно прошла обратно по коридору. Судя по всему, за нас с Тайлером переживала вся школа. В приемном покое я увидела сотни взволнованных лиц. Чарли бросился было ко мне, но буквально в двух шагах остановился, испуганный выражением моего лица. — Со мной все в порядке, — мрачно объявила я. Меня до сих пор трясло от гнева, разговаривать не хотелось. — Что сказал доктор? — Что все в порядке, и я могу идти домой, — вздохнула я и увидела, как, расталкивая толпу, к нам приближаются Майк, Джессика и Эрик. — Поедем скорее! Чарли обнял меня за плечи и повел к выходу. Я робко помахала друзьям, показывая, что волноваться больше не стоит. Мне стало легче, лишь когда мы сели в патрульную машину. Ехали молча. Я была настолько поглощена своими мыслями, что едва замечала Чарли. Что ж, странное, явно оборонительное поведение Эдварда лишь подтверждает мои подозрения. Чарли заговорил, только когда мы приехали домой. — Э‑э… тебе нужно позвонить Рене, — виновато проговорил он. — Ты звонил маме! — в ужасе закричала я. — Прости. Выходя из машины, я громко хлопнула дверцей. Естественно, мама была в истерике. Я раз тридцать повторила ей, что со мной все в порядке, прежде чем она поверила. Рене умоляла меня вернуться в Финикс, совершенно не думая о том, что в данный момент дома никого нет. Как ни странно, ее причитания меня почти не трогали. Все мысли занимал Эдвард и его тайна. Дура, какая же я дура! Даже из Форкса уезжать расхотела, кто бы подумал! В такой ситуации разумнее всего было лечь в постель и притвориться спящей. Чарли краем глаза следил за мной из гостиной, и это страшно действовало на нервы. Заглянув и ванную, я выпила три тайленола.
